СИМФОНИЯ ХРАМА СВЕТА
(Священное Писание через Алму Дэглэ)
О Г Н И «УРУСВАТИ» . И Н Д И Я
(ПРОДОЛЖЕНИЕ - 3 к Книге Четвертой
«ЧТО ЕСТЬ ХРАМ СВЕТА?»)
Мы снова в Посольстве. Преодоление трудностей.
Возвращались в Дели мы с комфортом, на легковой машине, которую достала Урсула. Это было дорогое удовольствие, недоступное нам и, естественно, мы были очень благодарны ей.
Опять мы оказались в грандиозных объятиях Гималайских гор. Долго ехали молча, растворяясь в красоте окружающего пространства.
Нашу машину часто обгоняли грузовики, полные вооруженных солдат. На проверочных пунктах машину останавливали и проверяли документы. В Пенджабе было неспокойно - ситуация войны. Урсула волновалась. Я же находилась в состоянии какой-то спокойной отрешенности, как будто вся эта суета меня не касается, как будто значение имеет только неземная красота гор, окружающих нас и события, связанные с Усадьбой Рерихов. Была странная уверенность, что ничего плохого с нами случиться не может. И действительно неприятности миновали нас.
В Дели мы приехали поздно вечером, а рано утром следующего дня были уже в Посольстве и встретились с послом А.М. Дрюковым. Познакомили его с отчетом о пребывании в Кулу-Наггаре и показали программу «Семь ступеней к Храму Света».
Посол внимательно изучил документы, задумался и произнес:
- «В программе восстановления Имения мы вроде бы предусмотрели все, а вот «Храмовые постройки» не предусмотрели».
Затем спросил, ознакомил ли нас А.М. Кадакин с «Программой по Кулу» и знаем ли мы, что перед нашим приездом создан «Международный Мемориальный Трест Рерихов»?
Нет, мы об этом не знали.
Но нужно было принимать все так, как происходит и делать все возможное, что зависело от нас.
У нас было свое мнение по Кулу, которое мы отразили в отчете, копию которого мы передали также и А.М. Кадакину.
Мы ждали развития каких-то новых действий и были готовы к любой ситуации.
Нас беспокоило только то, что Представитель Российской Академии Нового Мышления
М. Прохоров - руководитель научной части Программы, отчего-то задерживался в Москве и никаких сведений о нем мы в Посольстве не получили.
Естественно, что после посещения Имения Рерихов в Кулу-Наггаре наши мысли были направлены на Встречу со Святославом Николаевичем Рерихом. Было чувство, что нужно срочно ехать к Нему, в г. Бангалор.
При встрече с А. Кадакиным мы сказали, что знаем от А.М. Дрюкова о «Международном Мемориальном Тресте Рерихов». Тогда он показал нам документы, удостоверяющие данные ему С.Н. Рерихом права на имение в Кулу и переписку с «сильными мира сего» по вопросу оказания помощи в восстановлении Имения и Института «Урусвати».
Наше намерение встретиться со Святославом Рерихом - он не поддержал. Возможно потому, что беспокоился о его здоровье.
На следующий день Глава «Центра Культуры и Индо-Советской Дружбы» - Борис Старостин назначил нам встречу.
Центр представлял собой роскошное здание, как внешне, так и внутренне.
Мы предполагали встретиться только со Старостиным, поэтому, поднявшись на лифте и приоткрыв указанную нам дверь, растерялись, увидев там много людей за столом. Секретарь сказала, что у Старостина проходит совещание, нужно подождать. Очевидно, и нам следовало находиться там, но предложение секретаря, - "подождать", - смутило нас и мы стали ожидать в маленьком, застекленном холле. Из холла был виден коридор и через какое-то время люди, вышедшие из зала заседания, прошествовали мимо нас.
С удивлением мы увидели среди них и В.М. Сидорова – Руководителя Международной Ассоциации «Мир через Культуру».
Значит, он в это время тоже был в Дели?! Как неожиданно все соединялось...
Однако, мы даже не успели осознать ситуацию, не успели поздороваться с Сидоровым, т.к. навстречу нам, улыбаясь, уже шел Борис Старостин:
- «Куда же вы пропали? Я думал, что вы уже не появитесь»!
Мы вошли в просторный, красивый зал с новогодним убранством.
За большим столом, уставленным изысканными яствами, сидел высокий, благостный человек в одеянии православного священника.
Это был доктор Паулус Марк Грегориус - Президент церквей Азии и Глава Православной Церкви Индии в Дели.
Старостин представил нас. Беседовать с Марком Грегориусом было очень легко. Переводила жена Старостина - Юлия. Говорил он мудро, спокойно и благостно. Казалось, все понимает и принимает.
Старостин был рядом, но почти не принимал участия в беседе, ни о чем не информировал нас и ни о чем не спрашивал. Получалось, что наш приход сюда обозначился как бы только для встречи с Паулусом Марком Грегориусом.
В беседе с Ним, Татьяна говорила о Валааме, а я - о Храме Света, сознавая значение этого момента и того, что я, неожиданно для себя, передаю Ему - Весть о Храме Света. Передаю также как передала эту Весть совсем недавно Далай-Ламе XIV, а до этого - Наместнику Спасо-Преображенсгого Монастыря на Валааме - Отцу Андронику.
И каждый раз это происходило неожиданно для меня, спонтанно и, в то же время, - естественно, как будто так и должно было быть, и так просто осуществляется моя Миссия.
Мы сказали Борису Старостину, что собираемся поехать в г. Бангалор, к Святославу Николаевичу Рериху.
Он также как и Александр Кадакин, стал отговаривать нас. В качестве убедительного аргумента заявил, что если даже мы доберемся до г. Бангалора, то в живых уже не застанем Святослава Николаевича, так как Он - совсем плох. Я ответила, что если даже такое случится, то мы посчитаем за честь проводить Учителя в последний путь. Старостин промолчал.
На следующий день, при встрече с А.М. Кадакиным, мы вновь заговорили о нашем намерении поехать в г. Бангалор к С.Н. Рериху.
В ответ - А. Кадакин предложил нам поехать не в г. Бангалор, а в г. Калькутту, в Миссию Рамакришны. Но мы настаивали на своем.
Немного подумав, он сказал:
- «Святослав Николаевич сейчас в очень тяжелом состоянии. Давно никого не принимает и на телефонные звонки не отвечает. У телефона дежурит его секретарь. Давайте позвоним сейчас по телефону и вы убедитесь в том, что приняты не будете и ваша поездка окажется напрасной».
С этими словами он попросил, стоявшего рядом с ним, Советника по культуре, - А.Д. Путивца позвонить из Посольства в Отель «Ашока» в Бангалоре, где пребывал в это время Святослав Николаевич Рерих.
Мы вышли в соседнюю комнату. Дверь в кабинет А.М. Кадакина оставалась открытой.
Анатолий Дмитриевич снял трубку телефона. В комнате кроме нас находилось еще несколько сотрудников посольства. Все мы стояли вокруг А.Д. Путивца. Анатолий Дмитриевич набрал номер телефона и на мгновение воцарилась какая-то особая тишина.
Я ощущала нашу беспомощность и понимала, что сейчас «вершится приговор».
Вдруг, спокойное лицо А. Путивца странно изменилось. На нем появилась растерянность и недоумение, а затем - радостное:
- «Святослав Николаевич?! Здравствуйте! Как Вы себя чувствуете? Тут приехали две женщины и собираются ехать к вам».
- «Кто? Откуда»? - спросил Он.
- «Татьяна Шевелева из Москвы и с ней еще женщина из Латвии».
- «Я их приму через три дня. Пусть едут», - последовал ответ.
Татьяна попросила дать трубку ей и взволнованным голосом тоже поприветствовала Святослава Николаевича.
В этот момент в комнату вошел А.М. Кадакин. Казалось, он был озадачен.
- «Александр Михайлович, что случилось?» - спросила я. - «Ведь мы не нарушили этикета. Вы с а м и попросили позвонить Святославу Николаевичу. И Он с а м пригласил нас приехать к нему. Можем ли мы не выполнить Его волю»?
А.М. Кадакин смотрел на меня и молчал.
Однако, через какое-то время он неожиданно для нас, достал деньги и выдал нам их на дорогу, указав А.М. Путивцу помочь нам купить билеты и проводить на поезд.
Александр Дмитриевич выполнил поручение, - купил билеты и в обозначенный день нас подвезли на посольской машине до вокзала и провели на перрон. Посольский работник, сопровождавший нас, ушел, а мы остались дожидаться поезда. И, вдруг, при посадке в вагон, создалась какая-то странная сутолока, погас свет, в темноте нас стиснули со всех сторон и, когда мы вырвались, я похолодела от ужаса, увидев, что сумка, которую я носила через плечо, не отрывая от нее своей руки - исчезла. В ней были документы и все, что мне было бесконечно дорого, как связь с Учителями Света.
Я опустилась на лавку и на мгновение волна растерянности захлестнула меня. До отхода поезда оставалось двадцать минут.
- «Как поступить»? - лихорадочно думала я. «Отправляться в Путь без документов в чужой стране, без знания языка, не сообщив в посольство и в полицию о пропаже - это несерьезно и рискованно. Сойти же с поезда - значит сойти с Пути».
Что-то сильно нам препятствовало…
И в этот момент Татьяна, вдруг тихо сказала:
- «Но ведь у меня документы есть. Нам нельзя разлучаться. Нужно ехать вдвоем».
Ее слова вывели меня из шока.
«Будь-что-будет, - подумала я. - Нужно рискнуть. Ведь пока никто не высаживает нас из поезда».
Сразу стало легко и просто.
В этот момент в вагон вошел пожилой, интеллигентный мужчина, индус и сел напротив нас. Вдруг, они с Татьяной одновременно, возбужденно заговорили на английском языке. Оказалось, года два назад они встречались на Конференции, посвященной Н.К Рериху, на Алтае. Это был профессор Менон. Узнав, что у меня украли сумку с документами, он вызвался сойти с поезда и сообщить об этом в полицию и в Посольство. Отдав нам всю связку бананов, которую держал в руках, он успел выйти из вагона.
Поезд тронулся.
Это была неожиданная помощь, которую мы восприняли на уровне фантастики, или как очередную "случайную неслучайность".
Перед отъездом мы оставили у А.М.Кадакина письмо для М.Н. Прохорова - Руководителя нашей Программы, чтобы правильно сориентировать его на встречу с нами и не допустить разрыва группы. А.М. Кадакин знал, что мы тревожимся по поводу отсутствия Прохорова и очень ждем приезда этого Ученого, или сведений о нем.
* * *
В гостях у любимой ученицы С.Н Рериха - Адити.
Отсутствие у меня документов не помешало нам добраться до г. Бангалора.
На перроне нас встретили сотрудники Адити Васиштхи,- любимой ученицы С.Н. Рериха. Она была директором Международной детской Школы им. Шри Ауробиндо в г. Бангалоре, Попечителем школы которой считался Святослав Николаевич Рерих. Адити очень любила его и была ему по-настоящему предана.
Святослав Николаевич, попросил ее встретить и принять нас в своем доме.
Адити была красивой, статной, умной и жизнерадостной. Она встретила нас у входа в двухэтажный особняк, сияющий белизной, чистотой и цветами. Здесь она жила вместе со своими родителями. Школа им. Шри Ауробиндо располагалась напротив дома Адити Васиштхи, через улицу.
Нас разместили на первом этаже, в уютных комнатах для гостей. Обедали мы на втором этаже, в гостиной, вместе с семьей Адити. Она сама подавала и ухаживала за нами. Иногда ей помогала служанка. Некоторые блюда готовила сама и очень этим гордилась.
Прямо над столом висели прекрасные портреты Ауробиндо Гхоша и Матери Мирры Ришар. В Доме царил Дух этих Учителей. Отец Адити был ближайшим учеником и сотрудником Ауробиндо Гхоша. Высокий, величественный старик, он обычно сидел в палисаднике, у входа в дом, в кресле-каталке, обложенный журналами и газетами. Спокойный, приветливый, он как-то сразу вызывал к себе симпатию, не прилагая к этому никаких усилий. Мать Адити, появляясь за столом, вела себя тихо, достойно, незаметно.
На крыше у Адити был сад цветов. Она с гордостью и любовью показывала нам выращенные ею цветы и была при этом радостной и непосредственной, как девочка.
Школа им. Шри Ауробиндо была построена по замыслу Святослава Николаевича и производила очень приятное впечатление. Всюду - цветы, а среди них - дети, тоже, как цветы. Своих детей у Адити не было.
- «Они все мои», - с гордостью и любовью говорила она. И видно было, что она их действительно очень любит. Дети вели себя с ней просто и непосредственно, как с родной матерью.
В школе все, как и в ее доме было пронизано красотой, радостью, светом. Таким же был и кабинет Адити, на стенах которого было много фотографий членов семьи Рерихов.
До обозначенной встречи с С.Н. Рерихом у нас оставалось довольно много времени и Адити повезла нас познакомиться с Молодежным Центром Культуры «Читракала Паришат». Этот прекрасный Центр был тоже осуществлен замыслом С. Н. Рериха
Директор Центра провел нас по помещениям, показал художественную мастерскую, где со студентами работал Святослав Николаевич в период учебного процесса. Показал также театр под открытым небом.
Было очень приятно познакомиться с удивительными людьми, работавшими здесь и искренне любившими молодежь.
Со Святославом Николаевичем мы должны были встретиться утром следующего дня. Адити рассказала, что состояние его здоровья было действительно критическим, но вот кризис как будто миновал.
- «Ему делали переливание крови и я дала свою кровь», – шепотом добавила она, прижав палец к губам.
Было видно, что она очень любит Святослава Николаевича и все, что связано с ним и с состоянием его здоровья - свято и сокровенно для нее.
Он был ее Наставником и Учителем.
* * *
Встречи со С в я т о с л а в о м Р е р и х о м.
Наконец наступило утро. Мы наскоро позавтракали и Адити повезла нас на машине к гостинице «Ашока», на встречу со Святославом Николаевичем Рерихом.
День был теплый. Мы ехали по г. Бангалору, с любопытством вглядываясь в жизнь города. Улицы, дома, люди - все здесь было иным в сравнении с г. Дели. Возможно, красота и умиротворенность этого города объяснялась тем, что город был южным?
Казалось естественным и понятным то, что Святослав Николаевич живет именно в Бангалоре.
Отель «Ашока» был лучшим отелем в городе.
Адити оставила нас в роскошном холле гостиницы на первом этаже, попросив дожидаться ее.
Прошло довольно много времени. Мы стали волноваться и решили сами подняться на лифте к комнате № 202, где жил Святослав Николаевич.
Перед дверью этой комнаты, в холле стоял шезлонг, в котором сидела очень пожилая женщина в красном сари. Это была Дэвика Рани - жена Святослава Николаевича. «Как Страж у порога» - подумала я. Не успели мы с ней поздороваться, как дверь отворилась и из номера вышла Мэри - секретарь С.Н. Рериха. Она пригласила нас войти и мы последовали за ней.
Комната была большой, светлой, окно - во всю стену, с выходом на лоджию.
На фоне этого окна, освещенный солнцем, в светлой одежде сидел вполоборота Святослав Николаевич – спокойный, благостный, с легкой улыбкой на лице. Я шла вслед за Татьяной, которая произносила какие-то приветственные слова. Вдруг, мой взгляд коснулся портрета Николая Константиновича Рериха, висевшего над кроватью, а рядом с ним я увидела портрет Святого Серафима Саровского. Это произвело на меня почему-то необъяснимо сильное впечатление.
Эмоциональная реакция оказалась быстрее контролирующей мысли и я вслух, достаточно громко и радостно воскликнула:
- О! С е р а ф и м С а р о в с к и й!
Тут же я заметила, как вздрогнуло лицо Святослава Николаевича. Просто сильно вздрогнуло - ничего более. Я смутилась. Он повернул к нам голову. Внимательно-пристальный, доброжелательный взгляд.
Я не знала тогда, что для Святослава Николаевича Святой Серафим Саровский имеет особое, сокровенное значение. Некоторые считали даже, что между ними существует сакральная, реинкарнационная связь. К тому же так случилось, что наша Встреча с С.Н. Рерихом обозначилась именно в День Святого Серафима Саровского. Мы с Таней почему-то совсем забыли об этом особом Дне и только позже спохватились.
Получалось, что «случайные неслучайности» вершились довольно часто и с определенной точностью:
- В первый день Нового 1992 года мы оказались в Монастыре Далай-Ламы XIV;
- На Рождество Христово - в Имении Рерихов, в Кулу;
- В День Святого Серафима Саровского - встретились со Святославом Николаевичем Рерихом.
Мы были первыми, кого Святослав Николаевич принял после болезни.
Как пойдет Беседа и сколько времени нам отпущено на нее, я не знала.
Знала только, что должна успеть передать Ему «Весть о Храме Света". Весть о том, что с момента Второго Обретения Мощей Святого Серафима Саровского, (а это было знаковым явлением) обозначилось - Единение Светлых Духовных Сил и в России прозвучало Имя Храма - "Храм Света"!
Я говорила, а Святослав Николаевич тихо и благостно смотрел на меня и, одновременно сквозь меня, куда-то в беспредельную Даль. И в этот момент Он сам казался Святым. Его свечение и легкость были не результатом слабости, или болезни, а результатом особой энергии, излучавшейся из Него. Описать это трудно, но чувствуешь это безошибочно.
Он прикрыл глаза и по его лицу прошел какой-то сдержанный трепет, как если бы он хотел сдержать слезы. Я испугалась, подумав о его здоровье, и замолчала. Адити, находившаяся рядом, тоже заметила это и сделала жест, означавший прекращение аудиенции. Однако, Святослав Николаевич молниеносно поднял руку и сильным, категорическим движением ладони дал понять, чтобы не прерывали. И этот властный, утверждающий жест он повторил в течение Беседы несколько раз.
«Какой Он сильный!» - невольно подумала я.
Мы уходили счастливыми. И потому, что удалось встретиться со Святославом Николаевичем и потому, что смогли сказать все, что должны были сказать и потому, что передали Ему письмо от Президента «Российской Академии Нового Мышления» Ю.Н. Забродоцкого и все другие письма, которые обещали передать в случае Встречи с С.Н. Рерихом.
(Среди писем было также письмо Лидии Каупуж -
Президента Латвийского Центра "Урусвати"
и письмо Алены Сандровой (О. Завадской), -
"Матери Иванов Стотысячных").
Рассчитывать на то, что нам еще удастся увидеть Святослава Николаевича - не приходилось. Однако, через два дня Он вновь пригласил нас к себе.
На этот раз Встреча носила официальный, деловой характер.
В номере находились все его ближайшие сотрудники. Беседа велась на русском языке. Он сам вслух переводил для присутствующих то, что находил нужным.
Передав на предыдущей Встрече письмо от Президента Межд. Академии Нового Мышления - Ю.Н. Забродоцкого, мы сообщили, что руководитель научной программы М.Н. Прохоров должен на днях подъехать для переговоров.
По тому, какой упор сделал Святослав Николаевич на «Академию Нового Мышления» при переводе вслух содержания письма Юрия Николаевича Забродоцкого на английский язык, видно было, что Ему необходимо что-то утвердить в сознании окружающих его сотрудников и Дэвики Рани.
Было ощущение, что что-то в их отношениях оставалось напряженным, что-то не решенным.
На этой Встрече удалось обговорить еще некоторые моменты, которые казались нам очень важными.
Мы были живыми представителями организаций, которые Волею Бога возникли накануне, независимо друг от друга, а именно:
«Российская Академия Нового Мышления»,
Латвийский Центр Восточных Культур «Урусвати»,
«Всероссийский Дом Рериха» при Музее Востока
и «Храм Света», возникший в 1991 году.
Высшим Сознанием Иерархии Сил Света было задумано соединить вновь рожденные структуры с теми, что были созданы Семьей Рерихов в Гималаях, (так нуждавшихся сейчас в помощи и восстановлении) и, тем самым, протянуть «живую нить» между Латвией, Россией, Индией.
Созданный Святославом Рерихом перед нашим приездом «Международный Мемориальный Трест Рерихов» представлял реальную возможность осуществления этого Замысла.
Понимая, как важно не упустить момент и получить одобрение и благословение со стороны Святослава Николаевича, мы зачитали ему это намерение, изложенное в письменной форме.
О н все п о н я л , п р и н я л и о д о б р и л.
Мы были готовы к любому сотрудничеству, даже на самых низших ступенях служения. Но, к сожалению, не все было в наших силах...
В эту Встречу со Святославом Николаевичем Рерихом мне удалось также передать ему Слова, принятые мною Свыше от Елены Ивановны Рерих, в которых она выражала свое желание, чтобы "Ее прах был захоронен в Святом месте, на Святом острове». Это была просьба.
Елену Ивановну я воспринимала по Сердцу очень близко. Ее просьбу, переданную по Тонкому Плану, я записала. Это случилось задолго до того, как я оказалась в Индии. Принятый текст казался мне не совсем понятным и даже загадочным, т.к. я знала, что Е.И. после смерти была кремирована в Индии. Место кремации находилось высоко в Гималаях, рядом с буддийским монастырем. Знала, что на месте кремации поставлена большая, белая ступа.
В принятом же тексте звучали слова «мой прах». О каком прахе говорится, если Е.И. была кремирована? А если существуют останки, то где они?
Загадочными также казались слова о Святом месте на Святом острове.
«Святых мест» в мире много…» - размышляла я.
Принятую Свыше просьбу я помнила и свято носила в себе, не зная, как ее исполнить.
После Памира я познакомилась с Татьяной Ш. и мы вместе с ней выехали на о. Валаам, где она жила.
Природа Валаама была необычайна по своей красоте. Серебристый блеск Ладоги и множество живописных островков на ней, - радовали глаз.
Андрей и Таня всюду сопровождали меня, знакомя с Валаамом и однажды, указав на один из островов, сказали:
- Это «Святой Остров».
А вслед за этим показали репродукцию с картины Н. К. Рериха «Святой Остров», которую я видела впервые.
Я была поражена и, несмотря на то, что мы с Татьяной были еще очень мало знакомы, я раскрыла ей содержание просьбы Е.И. Рерих, принятой мною Свыше.
На этот раз поражена была она, т.к. знала, что на «Святом Острове» есть «Святое Место», а именно - Крест и вырытая давным-давно Старцами могила, никем до сих пор не занятая. Она там была и видела это своими глазами.
Еще Татьяна мне сказала, что прах Е.И. находится у Л.В. Шапошниковой, в Москве.
Так как Судьба неожиданно привела меня в Индию, то услышать что-либо по этому поводу от Святослава Николаевича, возможно даже сомнение или отрицание, - стало для меня своеобразной необходимостью. Хотя бы в том смысле, чтобы снять с себя груз полученной Свыше, но пока нереализованной Просьбы.
Естественно я очень волновалась, говоря с Ним о сокровенном - ведь Елена Ивановна была его Матерью.
Святослав Николаевич, однако, воспринял все внимательно, спокойно и трепетно. На мгновение опустил ресницы, как бы сдерживая слезы, а затем тихо и четко произнес: - А п о ч е м у б ы и н е т ?!
К сожалению, Л.В.Шапошникова не откликнулась на этот диалог, когда по приезде в Москву ей было передано его содержание.
Просьба Елены Ивановны Рерих осталась нереализованной, (как, собственно и просьба Святослава Николаевича похоронить его после смерти по православному обычаю в России). Но время терпит…
* * *
Мне хочется вспомнить еще один незначительный момент, который для меня был значительным при этой Встрече со Святославом Николаевичем Рерихом.
Находясь на Валааме, я жила в келье Спасо-Преображенского монастыря (у Тани).
На острове было много монашеских скитов. Однажды утром мы вдвоем с К.Б. (который приехал вместе со мной), отправились к «Белому Скиту», расположенному глубоко в лесу. Скит в то время восстанавливался, там проводились ремонтные работы.
Ворота Скита оказались открытыми. Мы вошли и направились к Храму, двери которого тоже оказались открытыми.
Во дворе работало много монахов, но нас никто не остановил и мы спокойно вошли во Храм. Он был пуст. Ни души!
Мы тихо ходили, осматривая его. Службы здесь, очевидно, еще не проводились. Иконостас не был восстановлен. И все же кто-то приходил сюда молиться, так как в центре стояла небольшая Икона Св. Иоанна Кронштадского, и рядом с ней - две погашенные свечи. В то время я мало что знала о Св. Иоанне Кронштадском, не знала также, что Он был Духовником Н. К. Рериха.
Мы зажгли свечи и стали молиться. Неожиданно Икона «открылась» мне. Откровения, идущие от Иконы, бывают обычно очень сокровенными и сугубо-индивидуальными. Состояние мое было напряженно-трепетным, я почти не ощущала тела своего и меня как будто «повело». Я знала, куда идти. Вот - боковой, узкий проход. Вхожу туда. К.Б. следует за мной. Вот - узкая лестница. Поднимаемся. Вот - колокольня с большим колоколом. Внутренний голос «говорит» мне дотронуться до языка колокола. Ласково, с беспредельной любовью - дотрагиваюсь. Как будто кто-то просит меня позвонить - но не решаюсь. Сознание контролирует и пугливо тормозит действие, ведь монастырь - мужской, монахи - рядом. Сочтут за недопустимую дерзость. Не решаюсь, а в глубине себя, как бы неловко извиняюсь за эту свою нерешительность.
Как только мы вышли из Храма, я тут же ощутила, что будет подарен камушек. Это ощущение возникает обычно тоже неожиданно, помимо моего желания. Уж не знаю, как это происходит, но получалось так, что в «Божественной Симфонии Храма Света» камни исполняли какую-то свою, обозначенную роль. И проявлялись они в обозначенном месте с уже обозначенной, но неведомой мне до времени, целью. Задумываясь над этим, я понимала, что камни могут быть накопителями, или хранителями определенной энергии, или информации. А я, словно пчелка, переносящая на своих лапках пыльцу, или ветер, переносящий семена, принимаю камни в свои ладони и доставляю туда, где им должно оказаться в определенный момент.
Ощущение, что возле «Белого Скита» будет дан мне камень, было, как всегда, точным и безоговорочным, как будто он уже приготовлен, а моей задачей является только увидеть его и взять. Вокруг было много камушков, но ни один «не откликался».
«Значит, не суждено», - подумала я и тут же увидела его. Овальный, почти белый, в крапинку - он заполнил всю мою ладонь.
Как обычно я восприняла его, как талисман со Святого Места. Но именно его я взяла с собой в Индию, не строя каких-либо планов.
Находясь в Индии, я о нем забыла. Но когда мы собирались на вторую Встречу со Святославом Николаевичем, - камушек, вдруг, напомнил о себе. Я взяла его с собой, четко ощутив, что, если представится возможность, нужно передать его Святославу Николаевичу.
Возможность представилась и я, прощаясь с С.Н. – передала его, сказав, что этот камень с Валаама, от «Белого Скита» (в детстве Святослав Николаевич был на Валааме и присутствовал там вместе с родителями на сокровенной Службе).
Он бережно принял его в свои ладони и молча наклонил голову.
Сопровождаемые его сотрудниками, мы направились к выходу, но в дверях я оглянулась. Святослав Николаевич сосредоточенно смотрел на камень, как будто это было что-то живое. Казалось, Он вслушивается, всматривается и чувствует что-то неведомое нам. Это Мгновение запечатлелось во мне очень сильно:
«На фоне залитого солнцем окна, Седовласый Старец в светлых одеждах, держит в ладонях Белый Камень с Валаама и пристально всматривается в него…».
* * *
На протяжении этой Встречи со Святославом Рерихом я внимательно вслушивалась в слова, которые Он говорил. Удивляло то, что слов было немного, а информации - очень много.
Глядя внимательно и с какой-то необычайной силой прямо в глаза, Он медленно, спокойно, с расстановкой произнес: Сейчас самое главное - Е д и н е н и е.
Мысленно, я тут же с благодарностью откликнулась на его слова, ведь «Е д и н е н и е" - это К л ю ч Х р а м а С в е т а !
Однако, тут же я почувствовала, что Он имел в виду е д и н е н и е Л и д е р о в рериховского движения , и то, что их согласие и единение - это сейчас главное!
Беззвучно подчеркивалась не только эта мысль, но и как бы разъяснялась вся картина недопустимости негативных реакций, несогласия, недоверия между теми, на кого Он так надеялся.
Невозможно передать все, что происходило при духовном общении с С.Н. Рерихом.
Есть сокровенное, то, что должно остаться в сердце. Есть откровение, к которому подключил тебя этот Человек, как будто вложив в твою ладонь ключик. Есть бережное прикосновение его губ к твоей руке и тихое: «Спасибо за все, что вы делаете».
* * *
То, что Святослав Николаевич принял нас дважды и уделил нам столько времени, было сверх всяких ожиданий. Мы не рассчитывали на что-либо большее, поэтому растерялись, когда при расставании Он спросил нас, какие наши планы и что мы собираемся делать дальше?
Мы ответили, что собираемся съездить в г. Ауровиль.
- «А как же я»? - тихо спросил он.
- «Мы скоро вернемся», - так же тихо ответили мы, не зная, что стоит за его вопросом.
Мы ждали приезда руководителя Программы Прохорова, но от него не было никаких вестей. Нужно было как-то выиграть время.
Очевидным было, что Святослав Николаевич, находясь в состоянии «между жизнью и смертью», ожидал какой-то помощи и реальной связи между созданным им в Индии «Международным Мемориальным Трестом Рерихов» и научными кругами России.
Мы это чувствовали.
А в это самое время, - руководитель научной программы " Новая Россия", Представитель Российской Академии Нового Мышления - М.Н. Прохоров прилетел в Дели именно с этой целью. Мы ждали этого, но информация об этом до нас (и, очевидно, до С.Н. Рериха) почему-то не дошла... Очень не просто было понять, что происходит и как нам дальше действовать. Многое происходило по совершенно неожиданному для нас сценарию.
По истечении времени, когда уже четко проявились результаты нашего пребывания в Индии, я поняла, что лично моя цель с самого начала не была напрямую связана с решением вопроса о материальном Наследии Рерихов. Этим занимались другие.
Мы же следовали Путем Духовного Наследия, в котором Рерихи, среди Многих, "Великих Мира Сего" сыграли значительную роль.
И Знаки нашего пути проявлялись для нас довольно четко.
Тем не менее, вопрос о Наследии Рерихов, которое следовало осознавать, как достояние всего человечества, а не отдельных лиц - оставался неразрешенным.
Разногласия между Россией и Индией в этом вопросе, а также между Лидерами Рериховского движения - осложнились и напряглись.
Возможно, что связь Организаций, которые мы представляли, с «Международным Мемориальным Трестом Рерихов» могла дать неожиданные положительные результаты в разрешении как спорных вопросов о Наследии Рерихов, так и спорных вопросов между Индией и Россией.
Возможно, необходимо было только понять «Знаки Небес», соединить свои сердца и усилия, услышать друг друга нам, живущим здесь, на Земле. И "Знаки" эти давались всем...
Как ни странно, именно процесс единения порой оказывается самым трудным препятствием на Пути к Свету.
Уровень сознания даже людей, стремящихся к духовности, недостаточен, чтобы проявлялось истинное Единство, о котором все мечтают и говорят, но до сих пор не могут достичь.
Именно это, очевидно, имел в виду Святослав Николаевич, когда говорил, что «с е й ч а с - с а м о е г л а в н о е - е д и н е н и е».
* * *