Виктор ТРУХИН, Россия

Сирано де Бержерак:

Урок любви для Учителя

Из Журнала «МИРОВОЙ ЧЕННЕЛИНГ:

Духовные сообщения», № 7, 2017 г.

Первое знакомство с Сирано де Бержераком случилось в дни моей юности. Был я тогда актёром народного театра драмы, в котором шла постановка бессмертной героической комедии Эдмона Ростана.  Мне довелось сыграть одного из многочисленных друзей Сирано. Помню, какое огромное впечатление произвели на меня, тогдашнего, его отвага, остроумие, благородство и поистине фантастическая способность к самопожертвованию. А когда выяснилось, что Сирано – это не просто литературный персонаж, а самый что ни на есть реальный человек, живший в середине семнадцатого столетия, мой интерес к нему вырос ещё больше.

Разве мог я в те годы хотя бы предположить, что когда­нибудь смогу взять интервью у своего кумира?

Войти в контакт с Сирано де Бержераком оказалось довольно легко. Стоило мне выразить чистое намерение на общение и мысленно произнести его имя, как бравый поэт­гвардеец  тут же явился перед моим духовным взором. Он не был похож ни на одного из известных мне исполнителей роли Сирано в кино и в театре: ни на Тараторкина, ни на Депардье, ни на Бельмондо, ни на Фрунзика Мкртчяна, ни на Олега Беляева, с огромным успехом игравшего Сирано на сцене нашего народного театра. Это был МОЙ Сирано – такой, каким я его всегда представлял: высокий, стройный, с огромным, но красивым носом, тонкими, лихо закрученными усами и весёлым проницательным взглядом. Он смотрел на меня, улыбаясь как старому знакомому.  Но это продолжалось всего несколько секунд. Вдруг в облике де Бержерака что­то неуловимо изменилось, и я понял, что передо мной – совсем незнакомый человек.

– Не удивляйся, – произнёс незнакомец. – До сих пор ты знал Сирано де Бержерака таким, как он изображён у Ростана в его пьесе.

– А  ты…  вы не такой? – с трудом подавляя в себе подкатывающее разочарование, спросил я.

– Как  сказать… Эдмон довольно точно изложил события моей жизни, хотя, чего уж греха таить, кое­что и приукрасил. Добавил романтизма, что ли. Как поэт, я его понимаю и даже благодарен ему. Скажем так: он создал меня таким, каким я сам хотел быть. А поскольку это и твоим желаниям не противоречит, давай считать, что я и был таким?

Де Бержерак вновь лукаво улыбнулся, и сквозь незнакомые черты опять начал проступать образ МОЕГО Сирано.

– Можно,  буду называть  просто по имени – Сирано?

– Конечно! Мне нравилось, когда меня так называли друзья. Тем более, что это и не имя вовсе, а фамилия. А имён у меня, как у всякого нормального католика, было два: Эркюль Савиньен. И вот такая сложная, в духе того времени, французская фамилия – Сирано де Бержерак.

– Скажи, Сирано, а та любовная история… Ну, из пьесы… она, в самом деле, имела место?

– Да. И, представь себе, до сих пор не закончилась. С баронессой де Невилет, которая в пьесе значится как просто Роксана, мы до сих пор вместе. Тогда, в семнадцатом веке, мы воплотились на физическом плане, чтобы совместно пройти урок земной Любви, необходимый нам для дальнейшей работы. Урок­то мы  прошли, а вот воссоединиться после перехода в пятое измерение не смогли – слишком отягощена была моя карма многочисленными убийствами на дуэлях, чересчур раздутой гордыней и вредными привычками, в частности, пристрастием к алкоголю. И, чтобы отработать карму, мне пришлось после Сирано ещё дважды опускаться в четвёртое измерение – в восемнадцатом веке я был английским моряком и в начале двадцатого – русским учителем. 

Жизнь Джошуа – так звали моряка – была трудной и недолгой. Я не очень люблю вспоминать об этом воплощении, хотя и бесконечно признателен ему. Ведь именно благодаря Джошуа мне удалось отработать   значительную часть кармы, оставшейся в наследство от Сирано… Рано осиротев, я вынужден был наняться на корабль юнгой, чтобы через тумаки и зуботычины постигать мудрёную морскую науку. Это была поистине каторжная работа. Трудясь почти без сна и отдыха, питаясь тем, что и едой­то назвать язык не поворачивается, я частенько поднимал глаза к небесам с немым вопросом: «За что?»  Хотя уместнее было бы спросить: «Для чего?» Но условия моего воплощения не предполагали никаких знаний – ни о карме, ни о её законах…

В довершение всего во время сильного шторма я страшно травмировался – повредил ногу так, что после возвращения на сушу мог лишиться ступни. В этом случае меня ждало в прямом смысле слова нищенское существование. Ведь это только в книжках бравые моряки бодро ковыляют на деревянных протезах, а, на самом деле, кому нужен безногий калека, когда в порту полным­полно здоровых безработных парней?

Но, к счастью, мой кармический долг к этому времени значительно уменьшился, и, провалявшись на палубе в куче тряпья несколько дней в горячечном бреду, я смог, наконец, вернуться в пятое измерение. Несколько лет спустя четвёртое измерение покинула и моя невеста. Вы уже догадались, что это была та, кого вы знаете под именем Роксана. Она добровольно воплотилась вместе со мной, чтобы принять часть моей кармы и продолжить наш совместный урок Любви…

Но и этого оказалось недостаточно! В конце девятнадцатого века мы вновь принимаем решение воплотиться на физическом плане. Во­первых, для того, чтобы полностью отработать мою карму, а во­вторых, чтобы получить кое­какой опыт в области земной педагогики. Да и наш совместный урок Любви должен был, наконец, получить своё достойное завершение. К тому времени мы уже точно знали, чем будем заниматься здесь, в пятом измерении…

Время и место нового воплощения выбраны были непростые: рубеж столетий, Россия.

Я родился в семье мещанина Петра Кузоватова. Отец был человеком довольно просвещённым и в мечтах видел единственного сына учителем. Он и меня заразил своими мечтами.

В университет поступил довольно легко. Отец оказывал посильную материальную помощь. Он владел небольшой мелочной лавкой. Это и послужило причиной того, что во время известных событий мещанин Кузоватов был причислен к врагам пролетариата…

Когда я вернулся в родной город, и дом, и лавка были «реквизированы», то есть, попросту разграблены. Отец исчез. То ли бежал, спасаясь от «карающего меча революции», то ли, наоборот, не смог от этого меча увернуться… Мне моё непролетарское происхождение простили: вышел декрет о ликвидации безграмотности, и молодой республике срочно потребовались учителя. Сначала занимался ликбезом, потом бы переведён в школу. Здесь я встретил (не мог не встретить!) ЕЁ. Теперь она носила имя Анна. И она снова стала моей музой! Вдохновлённый ею сочинил несколько статей на педагогические темы, заочно (по переписке) познакомился с А.С. Макаренко. Кстати, Антон Семёнович довольно высоко оценил мои изыски в этой области.  Но если вы попытаетесь найти в каких­нибудь архивах следы этой моей научно­педагогической деятельности, вас, наверняка ожидает неудача.  Это мне от Сирано в наследство досталось: всегда быть «в тени»…

Впрочем, по порядку.

Всё у меня было благополучно. Анна стала моей женой, жили мы, что называется, душа в душу. Карьера тоже складывалась успешно.  Вскоре я возглавил местный отдел народного образования,и даже появились слухи о ближайшем переводе в Наркомпрос.

И вот тут моя миссия подошла к концу. Внешне это выглядело очень типично для того времени: кому­то не понравилось моё успешное продвижение, появился ложный донос, вспомнили моего пропавшего папу­лавочника, и пошло­поехало…

И опять, сидя в одиночной камере, я задавал немой вопрос неизвестно кому: «За что?» Не мог я тогда знать, что и это страдание было мной спланировано заранее!

И снова Арианна – это её настоящее имя – надолго пережила меня в четырёхмерности, продолжая выполнение нашего совместного урока. И, поверьте, это было нелегко и даже опасно – оставаться верной «врагу народа» до конца жизни…

Мой собеседник умолк, как бы вновь мысленно переживая события прошлых жизней. Я тоже молчал.

Наконец, он прервал паузу.

– Не разочаровал? – лёгкая улыбка вновь коснулась его лица. – Не так представлял своего интервьюируемого?

– Начинаю привыкать, – в ответ улыбнулся я. – Здесь, в пятом измерении, с людьми порой происходят такие метаморфозы, что…

–Да нет, у нас­то, как раз, всё стабильно. Это у вас – метаморфозы… Для того мы к вам и спускаемся. Но главное ты понял: разговаривать придётся не с лихим поэтом­гвардейцем, не с несчастным матросом, погибшем от  гангрены во цвете лет, ни с провинциальным русским учителем, а… со всеми нами вместе. Я уж не говорю о моих предыдущих, до Сирано, воплощениях. Все эти жизни прожиты с тем, чтобы в итоге получилось то, что получилось – учитель Нафанаил, обладатель одной из самых уважаемых и почитаемых профессий нашего мира, то есть, я – к вашим услугам.

– Спасибо, Сирано… То есть, Нафанаил… То есть… в  общем, спасибо! Поговорим о вашей теперешней работе?

– Охотно.

– Первый вопрос напрашивается сам: чем отличается процесс обучения в ваших условиях от того, к которому привыкли мы?

– Мне кажется, что и ответ напрашивается сам: у вас учёба базируется на запоминании. Чем больше ребёнок выучил, тем лучше. Мы же, в первую очередь, учим своих детей самостоятельно мыслить.

–Ну да, у вас ведь нет проблем с получением информации. В любой момент вы можете принять любые сведения прямо из Информационных Полей планеты. Получается, что и вовсе ничего учить не надо, так что ли?

– Не так. В недалёком будущем, когда ученик станет взрослым человеком (а взрослеют дети у нас несколько быстрее, чем в четырёхмерности), ему нужно будет осваивать какую­либо профессию. И вот тут, хочешь­не хочешь, придётся накапливать необходимые знания. Представьте  пилота космического корабля или сотрудника Службы Поддержки в Нестандартных Ситуациях, которые за каждой мелочью вынуждены подключаться к Информационным Полям. Это и неудобно, и занимает определённое время. Да, наше время в большей степени подчиняется нам, чем ваше, но и тут есть свои тонкости… Поэтому целесообразнее хранить базовые, профессиональные знания в своём Комплексе Многомерных Тел, то есть, попросту говоря, запоминать. Да и письменность у нас пока ещё существует. Правда, используется не так широко, как у вас, потому что предпочитаем хранить информацию в чистом виде, без перевода в систему графических символов. Но буквы­то всё равно знать надо! И правила правописания. Да и устному счёту мы обучаем, значит, без таблицы умножения не обойтись!

– Я часто слышу мнение, что наших школьников уж чересчур пичкают всякими ненужными сведениями. Надеюсь, что ваши учащиеся от этого избавлены?

–Уверен: лишних знаний не бывает. Информация может быть скучной,  неинтересной, а, вернее, неинтересно преподнесённой, но это уже проблема учителя.

Когда учащийся усваивает некие «ненужные» знания, он учится мыслить в различных логических схемах, учится разнообразию логик, или, попросту говоря, учится учиться. Не все дети с раннего возраста знают, чем будут заниматься, когда повзрослеют (хотя, есть и такие!). Для них усвоение «ненужных» сведений – этакая своеобразная тренировка. Установлено, что если не научиться повышать свою эрудицию до определённого возраста, то потом, в зрелости, новые знания усваиваются с трудом или вообще не усваиваются. А ведь это те самые знания, которые будут необходимы при освоении новой профессии.

Убедил?

– Вполне! А другие отличия?

– Второе существенное отличие: у вас принята коллективная форма обучения. Но ведь трудно, практически невозможно синхронизировать учебный процесс для двадцати и более человек, да ещё и подобранных случайным образом. Одни будут непременно отставать от процесса, другие опережать и, соответственно, терять к нему интерес. Учитель в этой ситуации вынужден ориентироваться на условно среднего ученика, а для прочих рискует превратиться из наставника в надзирателя. 

Мы практикуем индивидуальный подход. У одного учителя редко бывает за раз больше пяти учеников. Ведь это такая редкость – собрать коллектив юных единомышленников со сходной интеллектуальной направленностью и идеальной психологической совместимостью. Были периоды, когда у меня обучался только один воспитанник.

Индивидуальный подход к каждому ребёнку – очень важное условие воспитания и обучения, так как ни то, ни другое невозможно без понимания и чувствования его внутреннего мира. Просто не получится определить его наклонности, его, с позволения сказать, главный талант (то, что все дети талантливы с рождения – общепризнанный  факт). Как же тогда выстраивать систему обучения?

– А отметки? Я так понимаю, что отметки у вас тоже не выставляют?

– Нет, конечно. Во всяком случае, не цифрами. Думаю, что и у вас рано или поздно избавятся от этого… хм… несколько бюрократического подхода к оценке знаний.

– А если не цифрами, то как?

– Дети очень чувствительны к эмоциональным оттенкам в настроении учителя. Если учитель доволен своим учеником – это для него высшая оценка. Кроме того, ребёнок и сам получает моральное удовлетворение или недовольство от своих успехов или ошибок в познании, и это ни с какими цифрами, хоть бы и написанными красными чернилами, в сравнение не идёт!

– Но у нас многие считают, что именно система отметок является наиважнейшим стимулом к учёбе…

– А никаких стимулов не надо! В каждом ребёнке – и в нашем, и в вашем – изначально, на генетическом уровне, заложено стремление к познанию и здоровое любопытство. Если не заглушить это стремление, как говорится, в зародыше, тогда не вы будете тащить ученика к знанию, а он вас!

– А как же свидетельства об окончании школы, дипломы и прочие документы об образовании? Или их тоже нет?

– Дипломов, конечно, нет. Да и у вас с этими дипломами интересная ситуация получается: университеты сначала готовят специалистов, а потом сами же свою работу оценивают…

– Но школы­то наши в этом упрекнуть нельзя – у нас ведь теперь ЕГЭ!

– О, ЕГЭ! Это отдельная песня… Знаешь, не нравится мне, что беседа наша выстраивается таким образом, что мне приходится всё время критиковать вашу систему образования…

– И всё­таки, с твоей точки зрения, Единый госэкзамен – что это?

– Это одно из самых успешных внедрений, произведённых роботизированными сущностями, в систему вашего образования. Если ты знаком с основами программирования, то не мог не заметить, что выбор одного из существующих вариантов – основной принцип машинного «мышления». Отвечая на вопросы, предложенные в тестах, испытуемый не нуждается в логических и мыслительных навыках. Полностью исключается творческое начало. Можно просто угадать ответ или определить его методом исключения. Так или иначе,  всё сводится к элементарному «да­нет». Для точных наук, вроде математики, такой подход, может быть, и приемлем. Но для литературы, истории, обществоведения… У экзаменуемого не только нет права на собственное мнение, но и возможности (или необходимости!) это мнение обосновать. Соответственно осуществляется и подготовка к ЕГЭ. Она сводится к простому заучиванию правильных ответов, вместо глубокого изучения сдаваемого предмета. Даже ваши специалисты отмечают резкое снижение уровня образования в школах… Боюсь, что это полностью перечёркивает всё то положительное, что несёт в себе система ЕГЭ.

– Ну, хорошо. А у вас? Что у вас является подтверждением полученного во время обучения багажа знаний, если нет ни дипломов, ни аттестатов?

– Повторюсь ещё раз: никаких бумажек, в которых зафиксировано, что такой­то имярек в таком­то году знал то­то и то­то, а теперь, наверняка половину забыл, мы не выдаём. Нас, прежде всего, интересует не «багаж знаний» а багаж умений, багаж навыков. Знания, безусловно, тоже нужны, об этом я говорил и раньше. Это, в обязательном порядке, общепринятые основные сведения, моральные принципы и базовые культурные ценности. Но наличие этих знаний можно проверить простым ментоскопированием – разумеется, с разрешения испытуемого. А при поступлении на работу или на более высокую ступень обучения соискатель предъявляет не диплом и не аттестат, а именно умения и навыки. Да, это своего рода экзамен. Но проверяется не запас сведений, накопленный во время обучения, а способность быстро, точно и качественно эти сведения получить из планетарных Информационных Полей. Согласитесь, что это более рационально, чем изучение документов, хоть бы и снабжённых многочисленными подписями и печатями!..

–Трудно не согласиться! Ещё  вот такой вопрос. Наши школьники, чтобы включиться в процесс обучения, каждый день ходят в школу. А как это делается у вас?

–По­разному. Существует много способов общения учителя с учениками. Главное, чтобы эти способы  обеспечивали полноценный обмен информацией. В принципе, мы могли бы не встречаться вообще, общаясь лишь на ментальном уровне. Для такого общения у обучаемого открывается специальный энергоинформационный канал связи с учителем. Вроде тех, что существуют у ваших ченнелеров для общения со своими вознесёнными наставниками. Но ведь школа – это не только место для приобретения знаний и умений. Это часть социума, и, посещая школу, дети подвергаются законам этого социума, приобретая важные навыки: учатся общению, налаживанию контактов, умению вписываться в социальную среду. Это не менее важно, чем способность решать какие­нибудь сложные математические задачи. Поэтому наряду с «заочной» формой занятий мы чаще и охотнее используем живое общение. Специального школьного здания или классных комнат для этого не требуется. Во­первых, учебные группы достаточно малочисленны, а во­вторых, мы можем проводить наши уроки там, где удобнее и целесообразнее: историю усваиваем непосредственно на месте тех или иных событий; литературу в местностях, описанных в изучаемых произведениях; астрономию – прямо в космосе и так далее, и тому подобное. Свободное перемещение в эфире позволяет делать это довольно легко.

– А что бы ты мог пожелать или посоветовать земным, четырёхмерным учителям в завершение нашей беседы?

–Помните, урок, который мы с Арианной проходили в четырёхмерности? Отсюда ответ: любите свою работу, а главное – любите своих воспитанников. И дети ответят вам тем же. И не кривите  душой в общении с ними. Дети – и ваши, и наши – глубоко ощущают искренность либо неискренность речи взрослого, тем более, учителя. Фальшивое слово порождает недоверие. И в этом случае ваш ученик потерян для вас.

Но и вы должны доверять своим воспитанникам. Убедившись, что учитель по­настоящему, а не на словах, верит в него, ребёнок принимает ответственность за собственные поступки. А это и есть одно из основных условий успешного обучения и воспитания.

– Спасибо, Нафанаил!

Мне уже не хотелось называть своего собеседника Сирано. Передо мной сидел совсем на него не похожий, но почему­то всё такой же родной, мудрый, добрый, любящий учитель из пятого измерения по имени Нафанаил.

Октябрь, 2017 г.

Журнал «Мировой ченнелинг: Духовные сообщения» меняет название. Теперь он будет называться «ПЛАНЕТА АНГЕЛОВ». В обновлённом журнале Семьи Света мы будем уделять много внимания общению с теми, кто живёт в высших мирах. С теми, кого мы помним, и с теми, кого нам только предстоит узнать… Мы будем продолжать наши рассказы о жизни в высших мирах. Мы станем развивать темы Семьи и Любви. Ещё одно  важное направление нашей деятельности – современное целительство. Мы будем не только оздоровлять наши тела, наша задача – гармонизация внутреннего и внешнего.

Мы идём дорогой пробуждения Ангела

в каждом человеке…

Для получения журнала «ПЛАНЕТА АНГЕЛОВ» присылайте заявку на электронный адрес:

Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

Также начал работать НОВЫЙ ЭЛЕКТРОННЫЙ АДРЕС ИЗДАНИЯ СЕМЬИ СВЕТА:

Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

Для того, чтобы заказать ПЕРВЫЙ НОМЕР Журнала «ПЛАНЕТА АНГЕЛОВ», можно присылать заявки на оба указанных выше электронных адреса.

В заявке укажите свои имя, фамилию, отчество, полный почтовый адрес и номер телефона.

Не забудьте указать количество экземпляров.

Журнал мы пришлём вам по почте.

Стоимость одного экземпляра Журнала: 295 рублей плюс стоимость доставки (услуги почты).

******

С 1 апреля 2018 года началась подписная кампания во всех отделениях «Почты России»  (на всей территории РФ).

Журнал включён в три каталога. Вы можете оформить на почте подписку по одному из трёх подписных индексов.

10104 – по Каталогу «КАТАЛОГ РОССИЙСКОЙ ПРЕССЫ».

П4401 – по каталогу «ПОДПИСНЫЕ ИЗДАНИЯ». Официальный каталог Почты России.

90957 – по каталогу «ПРЕССА РОССИИ».

«ПЛАНЕТА АНГЕЛОВ» – ЭТО НАША ОБЩАЯ ПЛАНЕТА!

Редакция Журнала

«МИРОВОЙ ЧЕННЕЛИНГ»-«ПЛАНЕТА АНГЕЛОВ».